Неточные совпадения
Социальный вопрос, борьба классов, гуманитарно-космополитический социализм и пр., и пр., все, что недавно еще казалось единственным важным,
в чем только и видели
будущее, отходит на задний план, уступает место более глубоким
интересам и инстинктам.
Но, кроме двоегласия
в личном существовании, представлялась еще другая опасность, которую приводило за собой отсутствие реальных
интересов… Опасность эту представляло вторжение некоторых противоречивых примесей, которые угрожали возможностью измен
в будущем.
— Да ведь всеобщая необходимость жить, пить и есть, а полнейшее, научное, наконец, убеждение
в том, что вы не удовлетворите этой необходимости без всеобщей ассоциации и солидарности
интересов, есть, кажется, достаточно крепкая мысль, чтобы послужить опорною точкой и «источником жизни» для
будущих веков человечества, — заметил уже серьезно разгорячившийся Ганя.
Теперь, как я слышал, между воспитанниками интернатов уже существуют более серьезные взгляды на предстоящее
будущее, но
в сороковых годах разговоры вроде приведенного выше стояли на первом плане и были единственными, возбуждавшими общий
интерес, и, несомненно, они не оставались без влияния на
будущее.
Подготовки нет, а ремесленность уже проникает всюду. Ремесленность самого низшего сорта, ремесленность, ничего иного не вожделеющая, кроме гроша. Надул, сосводничал, получил грош, из оного копейку пропил, другую спрятал —
в этом весь
интерес настоящего. Когда грошей накопится достаточно, можно будет задрать ноги на стол и начать пить без просыпу:
в этом весь идеал
будущего.
Прочный же успех остается только за теми явлениями, которые захватывают вопросы далекого
будущего или
в которых есть высший, общечеловеческий
интерес, независимый от частных, гражданских и политических соображений.
Пока еще известная идея находится
в умах, пока еще она только должна осуществиться
в будущем, тут-то литература и должна схватить ее, тут-то и должно начаться литературное обсуждение предмета с разных сторон и
в видах различных
интересов.
Чего нет сегодня, будет завтра; наука хранит
в себе много непроявленной и ею же самою еще не познанной силы; и мы вправе ждать, что наука
будущего найдет еще не один способ, которым она сумеет достигать того же, что
в природе достигается естественным отбором, — но достигать путем полного согласования
интересов неделимого и вида.
И
в этой главе я буду останавливаться на тех сторонах жизни, которые могли доставлять
будущему писателю всего больше жизненных черт того времени, поддерживать его наблюдательность, воспитывали
в нем
интерес к воспроизведению жизни, давали толчок к более широкому умственному развитию не по одним только специальным познаниям, а
в смысле той universitas, какую я
в семь лет моих студенческих исканий,
в сущности, и прошел, побывав на трех факультетах; а четвертый, словесный, также не остался мне чуждым, и он-то и пересилил все остальное, так как я становился все более и более словесником, хотя и не прошел строго классической выучки.
Ежегодные мои поездки"
в Россию"
в целом и
в деталях доставляли обширный материал
будущему беллетристу. И жизнь нашего дерптского товарищеского кружка
в последние два года питалась уже почти исключительно чисто русскими
интересами. Журналы продолжали свое развивающее дело. Они поддерживали во мне сильнее, чем
в остальных, уже не одну книжную отвлеченную любознательность, а все возраставшее желание самому испробовать свои силы.
Два с лишком года моего казанского студенчества для
будущего писателя не прошли даром; но больше
в виде школы жизни, чем
в прямом смысле широкого развития, особенно такого,
в котором преобладали бы литературно-художественные
интересы.
Для меня как для
будущего бытописателя не лишенными
интереса оказались и их воспоминания, рассказы, анекдоты кадет о лагерной службе и все их ближайшие приятели, служившие
в разных частях гвардии.
В борьбе двух направлений, какая началась во мне
в последние годы дерптской выучки,
будущий писатель и пробудился и наметил свой путь
в воздухе русских
интересов, знакомств и интимных испытаний.
Перед нами
в смутной дымке
будущего тускло-золотыми переливами мерцала новая жизнь, неизведанное счастье: столица, самостоятельность, студенчество, кружки, новые
интересы. Так для нас.
Княжна облегченно вздохнула. Она очень опасалась, чтобы мать, рассердившись на князя, не отменила поездки. Ехать теперь
в Луговое представляло для нее двойной
интерес. Несмотря на то что слова матери снова подняли
в душе княжны мрачные опасения за
будущее, любопытство увидеть беседку превозмогло даже этот страх, который княжна Людмила чувствовала к ней после рассказа о сделанной
в ней роковой находке.
Исправление его,
в смысле воздержания от выпивки, было далеко не
в его
интересах и шло
в разрез составленному им плану похода на карман
будущего миллионера.
— Будь благоразумнее и этого не случится. Поверь мне, что княжна мне сама по себе совершенно не нужна. Она нужна мне, как средство. Я желаю заслужить полное доверие князя, сделаться даже
в будущем его поверенным. Я только для тебя согласился быть учителем. С зимы я займусь адвокатурой. Как поверенный князя, я могу спокойно приезжать сюда по делам, даже гостить, мы будем видиться чаще. Я буду, кроме того, на страже
интересов любимой женщины, т. е. твоих.
— Это, дочь моя, только одна сторона вопроса, другая заключается
в том, чтобы граф повлиял на свою
будущую жену
в смысле торжества католической религии и чтобы от сближения с ней графа Кутайсова не пострадали наши
интересы и высокие цели приведения России на истинный путь единой римско-католической религии…
Теперь говорить обо всем этом, кажется, можно только
в интересах исторических, как о любопытном и прискорбном явлении, характеризующем то десятилетие, когда у нас, после охоты к реформам, возобладала безумная страсть перечить всяким улучшениям; но поднять этот вопрос и довести его до того положения,
в которое он был уже поставлен графом Д. А. Толстым,
в ближайшем
будущем едва ли не безнадежно.
С некоторым оживлением и
интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут
в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру
будущее расположение дома, он вдруг остановился.